Житейские истории: должен!

Итак, мы с братом (он старше на 4 года) выросли в обычной панельке на рабочей окраине. Отец всю жизнь слесарем на заводе, мать – крановщицей. Жили скромно, если не сказать бедно. Главным принципом воспитания у родителей было «не мешайте».

С самого детства мы были как с разных планет. Я — тихий, домашний, вечно с книжками. Мечтал выучиться и свалить из нашего гетто. Брат — «парень-рубаха», душа дворовой компании. Учеба ему была до фонаря, зато он всегда был в центре внимания, умел «решать вопросы» и был на хорошем счету у местных авторитетов. Родители в нем души не чаяли. «Наш Андрюха пробивной, не пропадёт!», — с гордостью говорил отец. А на меня смотрели как на чудака. Мое желание поступить в универ на инженера воспринималось со скепсисом: «Фигней страдаешь. Шел бы после школы на завод, уже бы стаж был, деньги зарабатывал».



Когда я в 17 лет сказал, что поступил на бюджет в Питере и уезжаю, мне просто пожали плечами. «Ну, уезжаешь и уезжай. Денег у нас нет, крутись сам». И я крутился. Днем — учеба в политехе, ночью — работа охранником на складе. Грыз гранит науки и ел самую дешевую лапшу. Ни разу за 5 лет учебы мне не позвонили с вопросом «Сынок, может, тебе денег прислать?». Всю помощь от семьи можно описать одной фразой, сказанной во время редкого приезда домой: «Чего такой худой? Ешь хоть нормально? Ну ладно, смотри там».

А брат в это время «искал себя». После армии он нигде толком не работал. То в такси, то на стройке, то какие-то мутные схемы «купи-продай». Главным его занятием стали гаражные посиделки с друзьями, плавно перетекающие в многодневные запои. Он женился, родил троих детей, но образ жизни не поменял. Вся эта орава живет с моими родителями в их тесной двушке. Жена его пилит, дети вечно голодные и неухоженные, а он либо на «калыме», либо в очередном «запиле».

Я же после вуза остался в Питере. Устроился по специальности, потихоньку рос, дорос до ведущего инженера на крупном предприятии. Взял ипотеку, выплатил. Недавно наконец-то скопил приличную сумму и решил исполнить мечту своей девушки (да и свою тоже) – сделать капитальный дизайнерский ремонт на кухне. Знаете, вот это всё: идеальные фасады на заказ, встроенная немецкая техника, каменная столешница. Шиканул, в общем. Вложил в это дело почти миллион. Девушка, счастливая, конечно же, выложила фотки «до/после» в инстаграм.

И вот через пару дней после этого звонит отец. Обычно он звонит только на день рождения, а тут вдруг… Начал издалека, про погоду, про здоровье. А потом выдал:

– Слышь, сын. Мы тут фотки твои видели… Кухня… Богато живете. Не то что мы.

Я напрягся.

– А у Андрюхи дела совсем швах, с последней шабашки его выгнали, опять запил. Жена плачет, детям в школу на сборы денег нет. Ты бы помог брату. Он все-таки родня.

Я спокойно отвечаю:

– Пап, я не раз предлагал ему помочь. Оплатить кодировку, найти нормальную постоянную работу у нас на заводе, даже с переездом помочь. Он не хочет. Он хочет просто денег на выпивку и чтобы его не трогали.

И тут отца прорвало:

– Да какой ты человек после этого?! На каменюки для кухни у тебя деньги есть, а на родного брата, на племянников — нет?! Мы тебя вырастили, а ты стал эгоистом, от семьи отвернулся!

Я пытался объяснить, что я готов покупать детям одежду, еду, оплачивать школу. Но давать наличку в руки алкоголику — это значит спонсировать его деградацию и отбирать эти деньги у его же детей. Бесполезно. В ответ я услышал, что я «зажравшийся мажор», который «предал семью» и что «брату тяжелее, ему нужнее».

Что имеем в итоге

Я положил трубку. С тех пор — молчание, прерываемое гневными сообщениями от матери в ватсапе о том, какой я бессердечный. Брат звонил пару раз, пьяный в хлам, крыл меня матом и требовал «свой процент» с моей зарплаты.

И вот я сижу на этой своей новой, красивой кухне, пью дорогой кофе и чувствую себя последней сволочью. Не потому, что я им отказал. А потому что за все годы моего труда, бессонных ночей и самоограничений я не заслужил от них даже простого «молодец». Зато теперь, когда у меня что-то появилось, я моментально стал всем должен.