Вес любви: моя жизнь с девушкой весом 230 кг
Мы познакомились в колледже — когда поздние поездки за пиццей и отложенные сроки были центром притяжения. Она была забавной. Не в манере перформанса или шута. Её юмор был жестким, левацкого толка. Мы сидели рядом друг с другом в компьютерном классе, шепча саркастические комментарии о слайдах PowerPoint профессора. Дружба пришла легко. Любовь подкралась тихо, как туман.
Тогда она была крупной, но не 200+ кг. Её вес всегда был частью её истории. Генетика, метаболизм, сложные отношения с едой, депрессия в подростковом возрасте — все это складывалось. Я наблюдал, как она постепенно набирала вес, год за годом. Это не произошло за одну ночь. И не было ни одного момента, когда я бы решил: «Да, меня это устраивает». Я просто продолжал любить её.
Типичный день для нас... тихий. Комфортный. Мы играем в видеоигры. Смотрим документальные фильмы о настоящих преступлениях. Заказываем еду слишком часто. Я иногда бегаю за ней. Она не присоединяется. Это даже не вопрос больше. Она физически ограничена, да, но дело не только в этом — она усвоила эту историю, что движение не для неё. И, возможно, часть меня тоже приняла это.
Её отношение к еде эмоциональное. Постоянное пережевывание, большие порции, сладкие закуски, особенно шоколад. Я наблюдал, как она переходит на пирожные, как некоторые люди переходят на вино. Но я также видел то, чего не видят люди: выражение её лица, когда кто-то в сети комментирует её тело. Тихая отстраненность. Моменты, когда она ловит свое отражение и слегка морщится.
Она сейчас не работает. Она могла бы. У неё есть диплом. Она умная, способная. Но после череды токсичных работ и еще более токсичных комментариев она решила, что мир стоит больше, чем зарплата. Я зарабатываю достаточно, чтобы покрыть наши расходы. Я бы солгал, если бы сказал, что никогда не чувствовал дисбаланса, но обиды? Нет. Не совсем. Мне нравится заботиться о ней.
Секс — это нелегко, физически. Мы в основном придерживаемся одной позы. Мне приходится делать тяжелую работу — в прямом и переносном смысле. Но в этом есть интимность, которую я никогда не находил в предыдущих отношениях. Она теплая и мягкая, и это ощущается как дом. Мне нравится, как её тело обволакивает мое, как будто она защищает меня от холодного внешнего мира.
Конечно, гигиена может быть проблемой. Мы приспособились — большой душ, стульчик, ручные распылители. Я помогаю ей мыть те части, до которых она не может дотянуться. Это не сексуально. Но близость не всегда сексуальна. Иногда это практично. Иногда это любить кого-то настолько, чтобы тереть между складками, не вздрагивая.
Меня спрашивали, извращенец ли я на тему закармливания, или я фетишизирую её размер. Я так не думаю. Я встречался с женщинами по всему спектру. Но да — она меня привлекает, даже при таком размере, даже если общество говорит мне, что этого не должно быть. Я действительно испытываю внутренний конфликт. Мне нравится видеть её счастливой, и еда делает её счастливой. Но потом я вспоминаю, что она не проект. Она здесь не для того, чтобы я ее исправлял. Она человек — с недостатками, да, как и все мы.
Она ходила на терапию. Она пробовала диету. На неё кричали врачи, её унижали незнакомцы, её жалела семья. Ничего из этого не помогло. Так что теперь? Она просто... живет. Я поощряю её делать более здоровый выбор, но не давлю. Я не могу. Ультиматумы разрушат то, что мы построили.
Она не ненавидит себя. Это удивляет людей. У нее есть уверенность. Самоуважение. Она громкая на публике, быстрая на шутки, не боится смотреть в глаза. Конечно, иногда она срывается. Но кто этого не делает? И когда она это делает, я рядом — так же, как она рядом со мной, когда я чувствую себя самозванцем в своей собственной жизни.
Люди всегда хотят знать, что она «привносит в общее дело». И честно говоря, я ненавижу эту фразу. Это не переговоры. Это любовь. Тихая, длительная, часто беспорядочная любовь.
Беспокоюсь ли я о будущем? Да. Ожирение сопряжено с риском. Я был бы дураком, если бы не думал о том, как будут выглядеть наши жизни через десять, двадцать лет. Но я также думаю о её смехе, её странных фактах о серийных убийцах, её любви к слащавым фэнтезийным романам и о том, что никто другой не заставил меня почувствовать себя более увиденным.
Я не влюбился в вес. Я влюбился в человека.
И она по-прежнему остается лучшей частью моего дня.
Тогда она была крупной, но не 200+ кг. Её вес всегда был частью её истории. Генетика, метаболизм, сложные отношения с едой, депрессия в подростковом возрасте — все это складывалось. Я наблюдал, как она постепенно набирала вес, год за годом. Это не произошло за одну ночь. И не было ни одного момента, когда я бы решил: «Да, меня это устраивает». Я просто продолжал любить её.
Типичный день для нас... тихий. Комфортный. Мы играем в видеоигры. Смотрим документальные фильмы о настоящих преступлениях. Заказываем еду слишком часто. Я иногда бегаю за ней. Она не присоединяется. Это даже не вопрос больше. Она физически ограничена, да, но дело не только в этом — она усвоила эту историю, что движение не для неё. И, возможно, часть меня тоже приняла это.
Её отношение к еде эмоциональное. Постоянное пережевывание, большие порции, сладкие закуски, особенно шоколад. Я наблюдал, как она переходит на пирожные, как некоторые люди переходят на вино. Но я также видел то, чего не видят люди: выражение её лица, когда кто-то в сети комментирует её тело. Тихая отстраненность. Моменты, когда она ловит свое отражение и слегка морщится.
Она сейчас не работает. Она могла бы. У неё есть диплом. Она умная, способная. Но после череды токсичных работ и еще более токсичных комментариев она решила, что мир стоит больше, чем зарплата. Я зарабатываю достаточно, чтобы покрыть наши расходы. Я бы солгал, если бы сказал, что никогда не чувствовал дисбаланса, но обиды? Нет. Не совсем. Мне нравится заботиться о ней.
Секс — это нелегко, физически. Мы в основном придерживаемся одной позы. Мне приходится делать тяжелую работу — в прямом и переносном смысле. Но в этом есть интимность, которую я никогда не находил в предыдущих отношениях. Она теплая и мягкая, и это ощущается как дом. Мне нравится, как её тело обволакивает мое, как будто она защищает меня от холодного внешнего мира.
Конечно, гигиена может быть проблемой. Мы приспособились — большой душ, стульчик, ручные распылители. Я помогаю ей мыть те части, до которых она не может дотянуться. Это не сексуально. Но близость не всегда сексуальна. Иногда это практично. Иногда это любить кого-то настолько, чтобы тереть между складками, не вздрагивая.
Меня спрашивали, извращенец ли я на тему закармливания, или я фетишизирую её размер. Я так не думаю. Я встречался с женщинами по всему спектру. Но да — она меня привлекает, даже при таком размере, даже если общество говорит мне, что этого не должно быть. Я действительно испытываю внутренний конфликт. Мне нравится видеть её счастливой, и еда делает её счастливой. Но потом я вспоминаю, что она не проект. Она здесь не для того, чтобы я ее исправлял. Она человек — с недостатками, да, как и все мы.
Она ходила на терапию. Она пробовала диету. На неё кричали врачи, её унижали незнакомцы, её жалела семья. Ничего из этого не помогло. Так что теперь? Она просто... живет. Я поощряю её делать более здоровый выбор, но не давлю. Я не могу. Ультиматумы разрушат то, что мы построили.
Она не ненавидит себя. Это удивляет людей. У нее есть уверенность. Самоуважение. Она громкая на публике, быстрая на шутки, не боится смотреть в глаза. Конечно, иногда она срывается. Но кто этого не делает? И когда она это делает, я рядом — так же, как она рядом со мной, когда я чувствую себя самозванцем в своей собственной жизни.
Люди всегда хотят знать, что она «привносит в общее дело». И честно говоря, я ненавижу эту фразу. Это не переговоры. Это любовь. Тихая, длительная, часто беспорядочная любовь.
Беспокоюсь ли я о будущем? Да. Ожирение сопряжено с риском. Я был бы дураком, если бы не думал о том, как будут выглядеть наши жизни через десять, двадцать лет. Но я также думаю о её смехе, её странных фактах о серийных убийцах, её любви к слащавым фэнтезийным романам и о том, что никто другой не заставил меня почувствовать себя более увиденным.
Я не влюбился в вес. Я влюбился в человека.
И она по-прежнему остается лучшей частью моего дня.
