Йоселе – Святой Скупой
В еврейском квартале Кракова в XVII веке жил человек по имени Йоселе, человек одновременно дурной и вызывающий жалость. Горожане говорили, что он был скрягой – человеком со средствами, который отказывался делиться с бедными. Он носил поношенную одежду, мало ел и избегал общества. Когда к нему приходили нищие, он их выгонял. Когда приходили сборщики пожертвований, он отсылал их ни с чем. В городе, где благотворительность была священным долгом, репутация Йоселе падала с каждым годом.
Когда Йоселе умер, никто его не оплакивал. Не было ни раввина, чтобы произнести надгробную речь, ни толпы, чтобы проводить его на кладбище. Похоронное общество определило его в уединённый угол кладбища, среди самых неуважаемых усопших. Жители Кракова были рады, что скупой старик наконец-то ушёл.
Но затем начало происходить что-то странное.
Через несколько дней после смерти Йоселе бедняки Кракова начали страдать. Вдовы, всегда находившие буханки хлеба у своих дверей, проснулись и обнаружили их отсутствие. Сироты, которым таинственным образом подкладывали монеты под подушки, теперь ничего не нашли. Семьи, которым удавалось спокойно пережить зиму, больше не могли позволить себе отапливать свои дома. Словно невидимая рука, всегда поддерживавшая их, исчезла в одночасье.
В недоумении и отчаянии горожане начали переговариваться. Кто так незаметно помогал всем этим людям? Никто не знал. Раввин созвал собрание, и истории посыпались одна за другой – слишком много, чтобы быть простым совпадением. В каждом рассказе говорилось об анонимных подарках: хлебе, дровах, деньгах, одежде – которые всегда приходили тихо, без признания или свидетелей.
И тут их осенило. Нельзя было игнорировать этот момент. Тайным благодетелем, должно быть, был не кто иной, как тот самый человек, которого они презирали: скупец Йоселе.
Сам раввин плакал. Община, презиравшая его, теперь признала в нём цадика – праведника, совершившего высшую форму благотворительности. В еврейской традиции цадака достигает наибольшей важности, когда даётся тайно, так, чтобы дающий и получающий оставались неизвестны друг другу. Йоселе воплотил этот идеал в совершенстве, даже ценой собственного доброго имени.
Весть об этом откровении разнеслась далеко за пределы Кракова. С тех пор горожане называли его Йоселе Святым Скупцом , почитая его как пример смирения и бескорыстия. Его могила, некогда заброшенная, стала местом поклонения. А история его тайного милосердия стала одной из самых любимых историй в еврейском фольклоре — напоминанием о том, что истинная добродетель часто действует незримо, и что внешность может быть обманчива.
На протяжении столетий легенда о святом скупце Йоселе пересказывалась в проповедях и сборниках сказок. Она сохранилась как нравоучительная притча о сострадании и анонимности, как наставление не судить по внешнему поведению и как дань уважения тем, кто жертвует тихо, не ожидая ничего взамен.
Когда Йоселе умер, никто его не оплакивал. Не было ни раввина, чтобы произнести надгробную речь, ни толпы, чтобы проводить его на кладбище. Похоронное общество определило его в уединённый угол кладбища, среди самых неуважаемых усопших. Жители Кракова были рады, что скупой старик наконец-то ушёл.
Но затем начало происходить что-то странное.
Через несколько дней после смерти Йоселе бедняки Кракова начали страдать. Вдовы, всегда находившие буханки хлеба у своих дверей, проснулись и обнаружили их отсутствие. Сироты, которым таинственным образом подкладывали монеты под подушки, теперь ничего не нашли. Семьи, которым удавалось спокойно пережить зиму, больше не могли позволить себе отапливать свои дома. Словно невидимая рука, всегда поддерживавшая их, исчезла в одночасье.
В недоумении и отчаянии горожане начали переговариваться. Кто так незаметно помогал всем этим людям? Никто не знал. Раввин созвал собрание, и истории посыпались одна за другой – слишком много, чтобы быть простым совпадением. В каждом рассказе говорилось об анонимных подарках: хлебе, дровах, деньгах, одежде – которые всегда приходили тихо, без признания или свидетелей.
И тут их осенило. Нельзя было игнорировать этот момент. Тайным благодетелем, должно быть, был не кто иной, как тот самый человек, которого они презирали: скупец Йоселе.
Сам раввин плакал. Община, презиравшая его, теперь признала в нём цадика – праведника, совершившего высшую форму благотворительности. В еврейской традиции цадака достигает наибольшей важности, когда даётся тайно, так, чтобы дающий и получающий оставались неизвестны друг другу. Йоселе воплотил этот идеал в совершенстве, даже ценой собственного доброго имени.
Весть об этом откровении разнеслась далеко за пределы Кракова. С тех пор горожане называли его Йоселе Святым Скупцом , почитая его как пример смирения и бескорыстия. Его могила, некогда заброшенная, стала местом поклонения. А история его тайного милосердия стала одной из самых любимых историй в еврейском фольклоре — напоминанием о том, что истинная добродетель часто действует незримо, и что внешность может быть обманчива.
На протяжении столетий легенда о святом скупце Йоселе пересказывалась в проповедях и сборниках сказок. Она сохранилась как нравоучительная притча о сострадании и анонимности, как наставление не судить по внешнему поведению и как дань уважения тем, кто жертвует тихо, не ожидая ничего взамен.
